Руководитель экспедиции Евгений Ковалевский
15 марта я, как всегда, заступил на вахту в полной экипировке. Руль бросить нельзя – жесткие волны, встречный ветер, предельная концентрация. Не первый день буквально боремся со штормами и циклонами, выживаем в холоде, на волнах и ветрах. Океан ломает и разбивает, испытывает на прочность нашу веру в удачу. Закрадываются противные мысли о том, сколько еще выдержит наш трехкрылый мустанг.
В 23.00 бужу Стаса, сообщаю, что не могу настроить руль и паруса. Стас помог выровняться, кое-как двигаемся хотя бы не в противоположную сторону. Сдаю вахту Стасу в 24.00. В 2.00 утра Стас будит меня и Егора. Сломало рулевое устройство. Его сломало еще на моей вахте, а сейчас доломало. Даже не доломало, а разорвало в клочья. Океан суров и дик. Дело скверное, но привычное.
Ночь, тьма. Зажигаем фонарики во лбу. Достаем инструменты, надо снимать рулевое устройство вместе с пером руля. Стас раздевается до тельняшки и тонких штанов, ибо надо лезть на корму, находить и откручивать болты и гайки, вытаскивать весьма нелегкую рулевую коробку. Мы с Егором подаем инструменты. Меняем рулевое устройство и перо руля. Долго, трудно, опасно, но реально. К 4 утра вроде все закончено.
16 марта 2023 я понимаю, что тримаран рулится неправильно. Через какое-то время из палатки выползает Стас, делает осмотр рулевого устройства и определяет, что происходит очень плохая поломка. Транец, на котором закреплено рулевое устройство, поврежден. На одном из стальных ушей трещина. Обсуждаем уровень опасности. Стас предполагает, что, может быть, трещина остановится, но надо предупредить Юлию о том, что у нас может сформироваться большая беда. Меня охватывает мерзкая внутренняя дрожь, чувствую приближение чего-то плохого и страшного. Понимаю, что если мы теряем управление, то либо сумеем отремонтировать такую поломку в океане, либо нет.
Звоню по спутниковому телефону в Береговой штаб Юлии Калюжной. Она сейчас на острове Пасхи. Сообщаем о возможной беде, просим найти Чилийскую спасслужбу на острове, чтобы, если что-то случится, Юлия могла оперативно заявить о неисправимой поломке.
Далее с 10 до 14 утра начинается триллер, кошмар и фильм ужасов. Рулевое устройство начинает выгибаться. Проверяем транец – трещина растет. Обсуждаем со Стасом, уже всерьез используем слово SOS. Представляем, что если мы теряем возможность управлять судном, нас понесет на юг в зону штормов и циклонов. Воды и еды хватит на две недели. А потом?
Принимаем решение звонить Юлии, сообщать о серьезной угрозе жизни. Стас еще раз проверяет транец и… ужас, страшная беда – стальное ухо крепления отвалилось. Управления тримараном больше нет.
Дальше вплоть до ночи события развиваются как в тумане. Взвешиваем со Стасом возможные варианты ремонта – приходим к выводу о невозможности ремонта. Значит, тогда что?
Через некоторое время Юлия сообщает, что с помощью моряка Хулио, члена Берегового братства Чили, она заявила о беде с российским парусным тримараном в ВМФ и спасслужбу Чили. Спасслужба начала работу по поиску судна в районе бедствия. В течение дня на наш спутниковый телефон несколько раз звонят спасатели, на испанском языке уточняют детали. Благо Егор говорит по-испански, ведет переговоры.
Спасатели находят в зоне крушения несколько судов, выполняющих разные задачи. Сообщаем координаты. Ближе всех Панамский балкер Соунион. В какой-то момент капитан Соунион звонит нам, сообщает, что подойдет ближе к ночи 17 марта и нас эвакуирует. Пытаемся выяснить о возможности буксировки тримарана, или поднятия его краном на палубу. Капитан оставляет вопрос открытым.
Состояние подавленности накрывает плотным одеялом, из-под которого невозможно выбраться, несмотря на усилия. Обсуждаем вариант, что делать, если судно придется бросать. Значит надо собрать и подготовить самые необходимые вещи.
Укладываем документы, съемочную технику, личные вещи. А сколько аппаратуры и вещей приходится оставлять! Оборудование, экипировка, личные вещи. Все не унесешь.
Уже в темноте примерно в 21.30 видим огни судна Соунион. Капитан выходит с нами на связь по рации. Далее три часа спасательная операция. Волнение нешуточное. Соунион стоит с подветренной стороны, тримаран медленно подбивает к его борту. Ужас, стальная стена борта высотой метров восемь нависает над нашим крошечным надувничком. Тримаран непрерывно бьет о борт и подминает под стальной корпус Соуниона. Страшно.
Экипаж Соуниона безуспешно пытается спустить шлюпку, чтобы забрать наш экипаж и вещи. Слишком сильное волнение. Шлюпка зависает с людьми в воздухе, бьется о борт. Капитан Соуниона отменяет шлюпку. Высоко над нами слышим русскую речь, видим несколько русскоязычных моряков, с веревками по палубе быстро перемещаются матросы, по виду — филиппинцы. Бросают нам два чальных конца. Цепляем тримаран. Далее с риском выпасть за борт между тримараном и сухогрузом начинаем передавать вещи.
К этому моменту нам удалось обсудить с капитаном Соуниона возможность буксировки. Капитан согласен. У нас на сердце отлегло. Становится веселее. Хотя мы смертельно устали, но уверенность в том, что нас довезут до берега с тримараном, окрыляет.
Егор суёт Пасоку, которая вообще перестала соображать от кучи непонятных вещей, за пазуху, прыгает на трап первым. Его успех окрыляет. Вторым иду я. Егор сбрасывает сверху мне веревку, я делаю два витка вокруг пояса, завязываю узел. Это страховка. Примеряюсь к прыжку. Уходит минута за минутой, а удобного момента нет и нет. Мне становится страшно. Но надо это сделать. Мобилизуюсь, прыжок, я на трапе. Поднимаюсь наверх. Стас последний. Филиппинцы подводят буксировочный канат. Он огромен. Стас с великим трудом его как-то зацепляет и с таким же великим трудом прыгает на трап. У него это получается только с четвертого раза. Стас смертельно устал. Каждый раз он зависает на страховке между двумя судами. По счастью его не раздавливает и не размазывает.
Час ночи – все на борту, тримаран зацеплен. Соунион движется по маршруту к Магелланову проливу. Мы счастливы. Капитан Денис Владимирович сообщает, что судно греческой компании Lascаridis Maritim идет под Панамским флагом из США в Бразилию. Команда наполовину украинцы, наполовину – филиппинцы. Нам определяют каюты – каждому персональная каюта. Есть все – горячая вода, душ, туалет.
Как вдруг… Капитан сообщает нам, что тримаран оторвало. Только что мы были в великой радости, сейчас мы то ли в шоке, то ли в аду. Хотя все, что происходит сегодня с самого утра – это полномасштабный шок, ад, ужас и депрессия.
Капитан сообщает, что судовладелец разрешает еще одну попытку поиска и буксировки тримарана. Тримаран виден на радаре, он недалеко. Через час вот он — рядом. Готовимся прыгать. Решаем, что прыгать будет Стас. Мы помогаем с борта Соуниона. Здесь же помощники капитана и филиппинские матросы. Тримаран близко, но ситуация гораздо хуже, чем была. Некому принять на тримаране чальные концы, там нет нас. Надо прыгать, но тримаран не вплотную, волнение и ветер усилились.
Слышим, как по рации капитан отдает распоряжением старпому: «Прыгать никому не разрешаю, опасно для жизни. Бросайте конец с утяжелением. Если зацепится, подтянете тримаран, если нет, спасение тримарана заканчиваем, бросаем его и уходим. Мы уже выбились из графика на 12 часов. Если спасти тримаран без риска для жизни не получается, значит не получается».
Старпом размахивается и бросает веревку на тримаран. Конец не зацепился. Тримаран медленно уходит вдоль борта. Благо борт длинный. Шансы есть. Старпом бросает еще раз – неудача. Филиппинские матросы бросают еще два раза – неудача. Тримаран выходит из зоны досягаемости.
Стас черный от усталости и горя, я – чернофиолетовый от ужаса и печали, что вызов, который был брошен несколько лет назад, вдруг так бесславно заканчивается. Егор смотрит вокруг непонимающим взором. До него еще не дошла горечь потери, он не верит в то, что происходит.
Капитан тримарана Станислав Берёзкин
Первая неделя складывалась удачно. 300 миль до острова Робинзон Крузо мы дошли меньше, чем за трое суток, высаживаться не стали, легли на курс к острову Пасхи. Еще двое суток шли сильным южным ветром, затем наступил штиль. С «большой земли» нам передали, что с юга движутся два циклона. Моя жена, Лена, помогает нам прогнозами практически все время, когда мы находимся вне действия мобильной связи.
Циклоны принесли сильные западные ветра, отбросившие нас на северо-восток. С двое суток мы ждали, дрейфуя в противоположном от нужного нам направления, потом наступил штиль, позволивший на моторе продвинуться на север, подальше от плохой погоды.
Но еще через 200 миль плохая погода нас все-таки настигла. После двух суток практически мертвого штиля задул северо-западный ветер, еще через сутки он достиг почти штормовой силы. 12 часов мы шли против порывов до 20 м/с и трехметровой беспорядочной волны. Ночью Евгений на своей вахте почувствовал, что тримаран плохо управляется. С большим трудом мы выставили его на курс. На моей вахте он стал управляться еще хуже.
Пришлось ложиться в дрейф и ставить запасное рулевое в сборе. К счастью, море было теплое и технология замены была отработана. Ремонт занял полтора часа. Но в процессе обнаружилось, что петли крепления рулевого устройства дали трещину.
Случившееся было шоком для нас. Реконструированный в Буэнос-Айресе тримаран прошел к этому моменту 4000 миль не самого простого моря. Восточное побережье Южной Америки, пролив Ле Мер, пролив Бигль, Магелланов пролив – эти места очень сложны для навигации, здесь очень сильный ветер и жесткая волна. И, если не считать потерянный в Рио Гранде удлинитель румпеля – совершенно несущественную деталь, — поломок не было совсем. До этого момента.
Егора, нашего молодого матроса, от нервного напряжения начало тошнить. Евгений, как всегда в непростые моменты, стал деятельным. Я был внешне спокоен, но внутри росло бешенство – как так, пройти столько тысяч миль с таким трудом и так бесславно закончить!
Позвонил капитан Sounion, уточнил координаты. На наше счастье на море полный штиль, но льет дождь, видимость плохая, высокая зыбь. Примерно в 21-30 мы увидели огни балкера. Но почему-то особой радости я не испытал. Да, все завершалось благополучно, но, к сожалению, все завершалось. Да, капитан согласился взять наш тримаран на буксир, но доедет ли он до берега на буксире?
Ребята, подождите, у нас что-то сильно пароход раскачало, шлюпку смайнать не можем, сейчас развернемся и подойдем к вам.
раздался в рации спокойный голос, как оказалось, капитана
Мы ждали, стоя на палубе под проливным дождем. Сухогоуз медленно встал носом к волне, сдал назад и подставил нам высокий борт. С палубы полетели спасконцы. Мы закрепились, нас подтянули к борту. За нашей кормой поднимали шлюпку, она с грохотом колотилась о борт на каждой волне.
— А можно нас поднять на палубу?
— Нет, ребята, у шлюпбалки ограничение по весу, а большие краны на качке использовать нельзя. Только на буксир.
— Ладно, буксир — это тоже неплохо…
Я остался ждать буксирный конец. Это был мягкий нейлоновый трос в чехле толщиной в руку. Хорошо, что не стальной. Когда я его потащил к носу тримарана, понял, что физические силы заканчиваются. А эту «веревочку» весом в десяток килограммов надо было провести под спасконцами, вытащить на нос и закрепить. На это ушло минут десять. Организм начал кричать об усталости, перед глазами поплыли круги.
Закрепив буксир, обвязался страховкой и пошел к трапу. Все уже было как в момент засыпания, вне реальности. Схватился за трап, но вывихнутая неделей раньше рука разжалась, и я полетел в воду. Страха не почувствовал, только увидел, что попал между бортом и летящим на меня трехтонным тримараном. Мысли о том, что это уже финал всех моих приключений, прервал резкий рывок страховки, я взлетел над тримараном и плюхнулся на левый баллон. «Не сейчас» — усмехнулся я и приготовился хватать трап правой, здоровой рукой. На второй попытке трап пролетел мимо, я оттолкнулся рукой от борта и устоял на ногах. Через пару секунд, сконцентрировавшись, все-таки поймал трап и из последних сил полез наверх. Через секунду в метре от моих ног тримаран громыхнул балкой об борт, но я уже перелезал через леер на палубу. Передвигался почти ползком, руки и ноги дрожали.
— Мне бы воды… — прохрипел я матросу филиппинцу на русском. Стоявший рядом капитан перевел, матрос быстро принес три полторашки, одну из которых я осушил почти одним глотком. Затем отполз к грузовому люку, лег на него. Матросы повели тримаран к корме…
Временный член экипажа, матрос Егор Музилеев
В ночь, когда мы заметили неисправную поломку рулевого пера, стало ясно, что придётся простить о помощи. На следующие сутки, нам её согласился предоставить грузовой корабль, идущий обратно в Чили. Идея была в том, чтобы поднять нас на судно, а наш тримаран отбуксировать до берега, где мы смогли бы его починить и продолжить экспедицию.
К сожалению, всё пошло не так, как планировали, и после заселения в каюту, нам сообщили о том, что тримарана больше нет, его оторвало от корабля при буксировке. Тут же Евгений побежал договариваться, чтобы вернутся за ним, а Станислав планировать маневр спасения судна. После нескольких часов попытки выполнения этой задачи, стало ясно, что она не исполнима и судно придётся оставить. Океан был суров, и капитан балкера запретил кому-либо рисковать жизнью в этой операции.
Мы утратили, помимо множества личных и экспедиционных вещей, ещё и свой настрой, последующие дни задаваясь одним лишь вопросом: «А что не так мы сделали»?
Единственное, что лично я не мог позволить себе утратить в этой ситуации – это Собака Пасока. К счастью, она с нами, жива и здорова. Пусть множество электроники и экипировки утонуло, но их можно будет купить позже.
Для себя было решено взять некую паузу и вернуться вместе с герой-собакой Пасокой домой в Бразилию. У моей мамы скоро день рождения и после двух лет, что мы не виделись, будет здорово её навестить.
Несомненно, через какое-то время вновь потянет в путешествия, и я буду паковать свой рюкзак, заряжая технику для съёмки и одевая собаку Пасоку. Куда нас поведут новые дороги – пока не известно, не исключено, что мы ещё раз станем частью экспедиции, от которой, несмотря ни на что, у нас остались очень хорошие воспоминания.
Руководитель Берегового штаба Юлия Калюжная
Первые несколько дней путь давался путешественникам относительно легко. Необъяснимое волнение внутри меня возникло чуть позже, когда я стартовала на остров Пасхи, чтобы подготовиться к встрече экипажа. Тогда начались первые предпосылки экстренной ситуации. Были встречные ветра и тримаран относило назад. Либо был штиль, и несколько дней они абсолютно не продвигались. Тогда уже пришло понимание, что команда зависла среди Тихого океана.
Поэтому, когда 16 марта поступил звонок, я действовала по отработанной схеме. Связалась с морским сообществом, с Хулио, сообщила ему координаты. У меня было понимание, что эти люди сделают всё правильно, быстро и чётко.
Кроме того, на острове Пасхи хозяин отеля, бывший морской офицер, услышал мои переговоры и спросил, что случилось. Я ему объяснила. Он сказал: «Садись в машину, поехали в Армада Чили». Там сигнал SOS показали на большом экране. Мы вместе смотрели, какие корабли находятся поблизости к тримарану.
В итоге стало ясно, что где-то примерно часа через четыре должен подойти сухогруз под Панамским флагом. Мы договорились с экипажем, что они будут передавать свои координаты каждый час.
Также мы договорились, что экипаж незамедлительно сообщит о том, что ступил на корабль. Всё это время я ждала звонка. Через какое-то время они действительно позвонили и с волнением сказали: «Юля, мы здесь, мы на корабле, мы живы».
Ночью вновь раздался звонок со спутника. Евгений Александрович с болью в горле сообщил, что тримаран оторвало. Экипаж видел, как он уходит в Тихий океан, но ничего уже не мог с этим сделать. Я плакала вместе с ними, ведь мы так много вложили сил в то, чтобы экспедиция могла продолжаться.
Я сама лично раскладывала им продукты, разгружала вещи, разбирала спальные места. У меня была своя, особенная любовь к этому судну. Для меня оно было маленьким домиком на воде. Поэтому такая боль утраты, конечно, ни с чем не соизмерима.
Ситуация отняла очень много моральных и физических сил, однако в какой-то момент ко мне пришло воспоминание. Воспоминание о разговоре с местным жителем, который рассказывал о катамаране, оставленном несколько лет назад на острове Пасхи. Тогда я осознала, что экспедиция может продолжиться. Это было настоящее провидение.
Продолжение экспедиции
Восемь лет назад русский путешественник Дмитрий Трубицин прошел на надувном катамаране с друзьями от Перу до острова Пасхи и оставил его там до лучших времен.
После сообщения Юлии Калюжной о том, что экспедицию возможно продолжить, события развивались стремительно. Экипаж включил всю энергию, которая полностью испарилась в течение двух страшных дней, и связался с Дмитрием. Мужчина разрешил продолжить экспедицию на его катамаране и безвозмездно передал его команде.
Анна Косихина
